Соперник падает и летит через голову над головой херсира, выронив оружие и вместе с рвотой испустив дух. Теперь нужно еще несколько шагов наверх по склону. Долго сражаться, находясь внизу, невозможно. И Хроальд, используя колени и кисть свободной руки, стремительно продвигается еще на несколько шагов. Поднимает голову, видит перед собой чьи-то ноги, обутые в чужое. Бьет наотмашь. Слышит крик. Перед глазами вырастает подвижная кочка.

Соперник, пытаясь убежать, встает на нее, но кочка открепляется и начинает съезжать. Перед глазами Хроальда подколенные сгибы врага. Он рубит по ним мечом, подставляет плечо, принимает вес соперника и тут же, сделав резкое движение, сбрасывает с себя тело, которое продолжает движение вниз, но уже бесформенное, словно куль, разбрызгивающий во все стороны алые пятна.

Хроальд карабкается дальше по склону. Пот предательски перекрывает зрение. Еще. Еще немного!.. И открывается ровный, плоский участок лесной опушки. Но, откуда ни возьмись, перед херсиром вырастают еще двое. И с обеих сторон тоже бегут и бегут вражеские воины. Норманн отражает выпад, делает вращение, сближаясь с соперником, и совершает в противоход из-за поясницы свой выпад. Меч пробивает человека насквозь, выйдя из спины. Хроальд не успевает выдернуть оружие из вязкого тела, поскольку силы уже на излете, видит, как блеснула сталь боевого топора. Зажмуривается. И тут же слышит хрип тяжелораненого. Враг корчится, лежа на земле, а над поверженным – старина Хни.

– Это я, Хроальд! Это я! – кричит Хнитбьерг.

Херсир мотнул головой, стряхивая с глаз мутный туман.

– Ты один? Кто-то еще есть? – Хроальд смотрит по сторонам.

– Бежим, херсир! Кто сможет, тот догонит! Они уже близко!..

Хроальд и Хнитбьерг устремляются к лесу. Свистят стрелы. Одна вонзается в плечо Хнитбьергу. Но они уже под сенью спасительных ветвей. Их не преследуют. Позади остается шум яростной схватки…

Полчаса шага вестфольдингов, волчьего хода, превзойти который вряд ли сможет кто-то из живущих на земле. Но Хнитбьерг слабеет. Вот он уже цепляется за ветки и опирается на стволы, то и дело останавливается, чтобы перевести дух. Опасливо смотрит на стрелу, торчащую из раны.

– Ничего, Хни, все обойдется! – Хроальд перекинул руку товарища через свое плечо.

– Даже если не обойдется, мы неплохо пожили! – ответил викинг.

– У нас еще многое впереди. Там сзади кто-то…

– Тогда брось меня, херсир, и уходи!

– Это кажется Голди, а с ним еще кто-то из наших! – Хроальд помог лечь товарищу на землю. – Это наши, Хни! Еще несколько человек прорвалось…

– Голди, это ты? – закричал Хнитбьерг, привстав на локте, еле сдерживая слезы радости.

– Я, – раздалось из-за деревьев. – Нас шестеро.

– А как остальные? – спросил Хроальд.

– Многие убиты, многие взяты в плен. Я не знаю, скольким еще удалось прорваться и уйти. Но склон стал скользким от крови, – Голди потупил взгляд.

– Нужно заняться раной Хни, – херсир показал глазами на торчащую из плеча стрелу.

– Может, отойти еще дальше? – Хнитбьерг посмотрел на Хроальда.

– Тогда мы уж точно спасемся, а вот с тобой, скорее всего, придется расстаться до встречи в чертогах Одина.

– Что ты предлагаешь? – Голди напряженно посмотрел на конунга.

– Спасать Хни здесь. Русы не пойдут за нами. Им хватит того, что уже есть.

– Хроальд, но ты так часто ошибался в этом походе, что меня одолевают серьезные сомнения.

– Тогда проваливай к своим чахнущим над золотом карлам! – Челюсть у Хроальда заходила ходуном. – После того как мы потеряли драккары, как мы потеряли вообще все, я больше вам не херсир, не хевдинг и не конунг. Пусть каждый из вас поступает, как сочтет нужным. Я здесь, сейчас, развожу костер и остаюсь с Хнибьергом. Вам понятно?

Голди и еще пять викингов топтались, не зная, какое следует принять решение. Хроальд быстро наломал хвороста. Вспыхнул костерок.

– Нужна вода! – Херсир посмотрел по сторонам. – Нужна вода, говорю! – он повысил голос.

– Мы ушли от воды! – Голди закусил кончик своей бороды.

– Здесь есть небольшая лужа, – крикнул один из викингов, показывая рукой на темную воду.

– Ну и хорошо. – Херсир достал нож и положил лезвием на огонь.

– Херсир, дай мне свой ремень. Я закушу его. – Хнитбьерг старался не смотреть на краснеющее лезвие.

– Держи, Хни. – Хроальд снял пояс. – А теперь крепко впивайся своими клыками, дружище, и закрывай глаза. Эй, подержите его!..

Четверо норманнов придавили Хнитбьерга к земле лицом вниз. Хроальд сломал древко стрелы у самого наконечника и сделал два надреза, затем резко потянул за железный хвост. Опытный норманн знал, что ни в коем случае нельзя вытаскивать стрелу из раны за древко. Оно может сломаться или соскочить с наконечника.

Вообще викинги очень неплохо умели залечивать раны, полученные в бою. Иногда даже в походных условиях делали серьезные операции, такие как ампутация или сращивание переломов.

Когда наконечник был извлечен, херсир тут же приложил к ране раскаленный клинок. Хнитбьерг отчаянно завыл и одним движением сбросил с себя сразу всех четверых. Все, включая Хроальда, рванули в разные стороны, не желая попасть под обезумевшую от боли руку своего товарища.

Хнитбьерг какое-то время ошалело носился по лесу, молотя руками и ногами по всему, что попадалось у него на пути. Наконец, скрипя зубами, он опустился на землю и спокойно позвал:

– Хроальд! А у нас ведь нет ничего выпить?

– Тебе придется потерпеть до ближайшего дома, который мы захватим. И тогда, обещаю, Хни, у тебя будет все самое лучшее!

– Я один остался на всей земле, кто еще верит тебе, херсир Хроальд-старый!

– Спасибо, Хни!..

Глава 14

Тело погибшего Почая покоилось в одной из долбленок. Приготовления давно закончились, обряды отпущены. Все ждали только Раданку, которая стояла на коленях, склонившись над лицом мертвого жениха. Почай был одним из тех, кто бросился наперерез убегающим норманнам. Прорыва никто не ожидал. Решения принимались на ходу и самостоятельно. Скандинавский меч насквозь пробил грудь молодого кривича. Из последних сил он сжал свободной рукой клинок, пронзивший его, помешав врагу быстро высвободить оружие. Благодаря этому лучник успел выстрелить прицельно и поразить одного из норманнов.

Морана пришла быстро. Подул легкий ветерок – вечный странник потустороннего мира. Последнее, что увидел Почай, – это Раданку, глядящую в небо на сиреневое облако. А потом стало тихо и очень спокойно. Исчезли звуки, сменились краски. Только прохлада беспредельной сини. А внизу – стелющийся по земле туман…

Маковей тронул девушку за плечо:

– Хватит ужо. Все выплакала. Суши-суши да на жизнь оставь. Сухая осина весь лес портит.

Раданка поднялась с колен и, не видя ничего вокруг, спотыкаясь, пошла в сторону людского круга.

Шестеро мужчин подняли лодку с телом Почая и понесли на днепровский берег, где уже были сложены дрова для погребального костра. Раздалось протяжное пение мужского хора. Через несколько запевов добавилось не менее стройное женское пение. Впереди процессии шли старцы-волхвы, торя путь сквозь ряды незримых духов, разговаривая с ними, а у некоторых даже испрашивая разрешения пройти. Волхвы опирались на суковатые, изогнутые посохи, касались земли длиннополыми платьями, а бороды их отражали яркое, до рези в глазах серебро.

Следом за волхвами шли родственники. Если бы Почай был воином, то за старцами следовали бы его ратные товарищи, неся некогда грозное оружие и ведя под уздцы боевого коня. Но молодой человек родился пахарем и охотником, таким и ушел в красные палаты Сварога.

Старший из рода нес охотничий лук Почая и его рыбацкий бредень. Остальные держали в руках охапки полевых цветов и душистого, свежего сена.

Лодку поставили на вершину сруба. В нее положили личные вещи умершего, некоторые предметы от родственников, необходимые для дальней дороги, фигурки богов и все принесенные цветы.