Несколько мгновений над Днепром стояла оглушительная тишина. Лишь напряженный шепот березовой листвы да поскрипывание древесных стволов. Наконец случилось.

– Слышал! – Из-за кустов смородины к становищу викингов шагнул Моготин. Расстояние между соперниками составляло порядка тридцати шагов. И один находился в верхней части берега, другой практически у самой воды. Хроальд, прищурившись, снизу вверх смотрел на кривича.

– Мой не верить! Не верить! Это не тот воин! – Херсир сплюнул. – Мой сломает хребет траллов еще и еще, пока не выйдет настоящий убийца.

Но, видимо, норманн говорил слишком тихо. Потому что, не дожидаясь его приказа, несколько викингов рванулись с места и устремились на штурм обрыва. Напрасно Хроальд кричал, пытаясь остановить боевых товарищей. Его не слышали! На него просто никто не обращал внимания. И это несмотря на то, что подобный проступок в боевом походе карался наказанием, а по возвращении домой – существенным штрафом.

Но что-то внутри у северных «гостей» надломилось. С криком «Оди-ин!», обнажив мечи и топоры, добрая половина команды «Фенрира» бросилась в атаку. Они бежали вверх по крутому склону, от ярости рубя на ходу все, что подворачивалось под руку. Даже голый песок и воздух. Вот первые двое выбрались на ровную землю. Впереди – лес, а между деревьями в десяти шагах – с копьем и щитом тот, за кем они погнались.

Рывок навстречу врагу. Но тут словно раздался дерганый смех карла Фьялара, того самого, в честь которого был назван пес. Земная твердь под ногами лопнула и разошлась в разные стороны. Пасть бездны! Удар!.. Острые колья вспороли доспехи и продырявили человеческую плоть насквозь.

Остальные чуть притормозили на самом краю ямы. И одновременно из десятка глоток вырвался вопль ужаса и отчаяния. А кривич с копьем наперевес по-прежнему стоял на том же месте.

Ёкуль перепрыгнул оскаленную тьму и, глубоко присев, приземлился с другой стороны. Шаг. Две согнутые, тонкостанные березы резко пошли ввысь. И норманн оказался между ними, привязанным за ноги. Мгновение – голова внизу, а рыжая грива, выбившись из-под шлема, перекрыла солнечный диск. Затем душераздирающий крик и треск рвущейся плоти. Одна нога, брызгая кровью, висит на верхушке дерева, на толстом суке другого – агонизирующее тело, из которого фонтаном бьет темная руда [14] .

Хроальд, словно падающий в безумие старик, бежал за неподчинившейся группой. Ему удалось заставить Сиггурда оставаться возле невольников. Но сам он не смог устоять на месте. Когда перед ним открылась картина пирующей смерти, тьма с лязгом опустилась на все его трепетавшие члены.

Викинги построились под командой своего херсира, всего вместе с ним десять человек, в правильный прямоугольник: двое – впереди, двое – сзади, по трое – по краям и двинулись, осторожно ступая, в лес. Но тот, за кем они шли, хорошо знал свое дело и свою землю. Он то появлялся из-за ствола дерева, то был промельком в кустарнике, то сквозил в паутине ветвей. А викинги упорно шли за ним, сохраняя боевой порядок.

Лесная поляна открылась нежданно, стоило только раздвинуть в стороны лезвием меча ветви голубичных кустов. Отряд вышел на открытую местность и развернулся во фронт.

Вдруг на другом конце поляны почва пришла в движение. Словно из потустороннего мира послышались тихое ржание коня, звук повода и лязг стремян. Затем – выдох самой земли. И в воздух полетели клочья мха, еловые и сосновые лапы, комья суглинка.

Перед глазами изумленных, точнее ошеломленных, северян стал вырастать прямо из-под земли всадник на мощном гнедом коне. Яркий блеск узкого наконечника, серебристое забрало на шлеме. Э… нет! Забрало не может ходить волнами. Да и где же сам шлем? Что-то мягкое…

Всадник сжал коленями конские бока и вздыбил животное. Зрелище было настолько невероятным, что викинги стояли, буквально обратившись в камень. Конь рванулся вперед – прыжок, копыта оказались на уровне глаз застывших викингов, сверкнуло лезвие «лисички», и в горле одного из норманнов забулькала кровь.

А потом случилось самое непредсказуемое, то, что произойти на войне никак не может. Не могло, до сей минуты.

Туча, огромная жужжащая туча пчел. Их завернутыми в лопухи принесли бородатые люди. Лица многих из них викингам были знакомы. Ведь совсем недавно над ними была одержана легкая и такая прибыльная победа. А теперь они несут в своих руках кошмар и ужас местных лесов. Ни пчелу, ни комара невозможно победить мечом, но разве кому-то могло прийти в голову, что и этих тварей можно использовать против своего врага.

Бородачи бросили свои свертки на головы викингам и побежали обратно в лес.

Боевой порядок викингов распался. Норманны рассеялись по лесу, пытаясь со всех ног скрыться от жалящего, гудящего кошмара. Одни срывали шлемы, другие на ходу расстегивали ремни доспехов. Грозные и доселе непобедимые, они вдруг в одночасье стали до смеха беспомощными, жалкими и незащищенными.

Кривичи, наученные кровавым опытом, нападали на врага, имея значительный численный перевес, – втроем, а то и впятером на одного. Бешено вздымались и сверкали в лучах солнца их тяжелые лесорубные топоры. Надсадно хрипели глотки, словно помогая иззубренному лезвию поразить цель как можно глубже.

Началось настоящее избиение, короткое и страшное, и только близость берега принесла спасение убегающим.

Хроальд скатился под берег, сорвал с головы шлем и кинулся в воды Днепра. Лицо и плешивая голова так опухли от укусов, что теперь его трудно было узнать. Вслед за херсиром еще шесть человек бросились в воду. Четверо навсегда остались лежать зарубленными в лесу, двое погибли в яме на кольях, и один принял леденящую душу смерть между березами.

– Хроальд! – орал Сиггурд, подступая к конунгу с обнаженным мечом. – Ты погубил людей! Посмотри, скольких ты погубил, выживший из ума старик!..

– Клянусь асами, я отомщу! – Херсира трясло так, что зуб на зуб не попадал.

– Хватит! Мы уходим. А ты можешь оставаться один и ловить своего зверя!

– С каких это пор ты, Сиггурд, решаешь, что делать?

– С таких!.. Из-за тебя мы лишились лучших! Кто, ответь, сядет теперь на весла? Все погибшие были с «Фенрира». С «Хрофтотюра» не погиб никто. Как это называется, Хроальд?

– Я не делю людей, кто с какого драккара. Для меня все едины!

– О! О твоих истинных планах знает лишь одноглазая Асгерд! А я вижу, что ты ослабил «Фенрира». Теперь наши драккары в неравных условиях. А значит, ты и твои люди с «Хрофтотюра» будут считать себя хозяевами положения. Нам же достанутся только обглоданные кости!

– Заткнись, сын бешеной собаки! – Хроальд взмахнул мечом.

Сиггурд отступил на шаг и выставил свой клинок.

– Oди-ин! Умри же, змеиный выродок!

Вся уцелевшая команда «Фенрира», обнажив оружие, бросилась на своих сородичей с «Хрофтотюра». Глухо зазвенела сталь.

Хроальд все же оставался конунгом. Он выкрикнул несколько коротких приказов, и его воины сомкнули щиты. И только благодаря этому удалось избежать безумия смертельной свалки. Одни нападали, позабыв о существовании боевых порядков, другие профессионально отбивались, стараясь при этом не наносить калечащих ран. Но совсем без жертв не обошлось. Еще три человека с «Фенрира», хрипя от полученных ран, легли на береговой песок Днепра. Сколько бы еще продолжалось это сражение, если бы не крик?

– Они сбежали!

– Кто?!.. Как?!.. – Хроальд опустил меч и посмотрел на группу траллов. Вроде все на первый взгляд были на месте.

– Эгиль освободил Никсу и ее жениха. И все втроем сбежали! – кричал молодой шестнадцатилетний норманн, указывая мечом на пустые, перерубленные путы.

Часть пленных сидела на берегу, низко опустив головы и боясь пошевелиться. Другая, скованная цепями, находилась на «Хрофтотюре», со страхом и удивлением наблюдая за происходящим на берегу. Среди них были старик Кривец и юный подпасок Ивоша.

– Ишь, гляди-ка. Не заладилось у нурманна! – Кривец привстал на коленях.